Шарль Азнавур об отношениях с Эдит Пиаф: «Я прожил с ней под одной крышей восемь лет, мы делили всё, кроме постели, не переходя черту дружбы».
24 октября в Липецком доме музыки с большим успехом прошёл концерт-трибьют, посвящённый выдающемуся шансонье современности Шарлю Азнавуру, ушедшему от нас в октябре 2018 года
В проекте липецкого джазмена Игоря Верещагина участвовали музыканты творческого содружества «ЛИД-проект», струнной группы Липецкого симфонического оркестра под управлением Константина Баркова, аккордеонист, заслуженный артист России Владимир Селявкин, гости из Белгорода – дудукист Карен Вирабян и певец Филипп Вартан Мелхиседек, исполнивший основную часть песен, липецкие вокалисты Лидия Соловьёва, Наталья Волкова, Ирина Попова, юная флейтистка Мэри Арутюнян, вокальная группа детской музыкальной школы №6 Липецка, а также актёры московского театра «Современник» Полина Пахомова и Сергей Котюх.
Французский кофе с армянским молоком
В Армении Азнавура, урождённого Вахинака Азнавуряна Шахнура, считают национальной гордостью страны, как, впрочем, и в его родной Франции, где певец зачислен в когорту её величайших сынов. Порой это приводит к спорам, не стихающим и поныне. Редкий интервьюер в своё время не задавал Азнавуру вопрос, кем тот сам себя считает – великим французом или выдающимся армянином. «Я полностью растворился во французской культуре. Я одновременно и типичный француз, и типичный армянин. Я кофе с молоком, который невозможно разделить на составные части», – отвечал, смеясь, маэстро.
Тем не менее не Париж, не Ереван, а весьма далёкий от них Липецк стал первым городом на музыкальной карте мира, где был исполнен столь масштабный трибьют памяти Шарля Азнавура.
Уверен, что за все шестьдесят лет существования ДК строителей, где в 2016 году обосновался Липецкий дом музыки, французское слово «l’amour» не звучало так часто, как в тот октябрьский вечер. Ведь «любовь» – под солнцем/дождём, взаимная/безответная, первая/последняя, и, конечно же, вечная – главная тема большинства песен Азнавура. А их, почти за век служения шансону, им было написано – только вдумайтесь! – более тысячи трёхсот.
Масштаб творчества «Наполеона французского шансона» поражает: за свою карьеру Азнавур выпустил 294 альбома, в мире продано свыше 200 миллионов его дисков, он дал более 1100 концертов в 94 странах мира, снялся в 60 фильмах.
«Когда я устаю от песни, снимаюсь в кино, устав же на киносъёмках, снова начинаю петь, – говорил он. – Да, я хороший актёр, но как певец всё-таки лучше». Эти слова лишний раз подтвердил опрос американского журнала «Time», признавший его лучшим эстрадным певцом XX века. Хотя в Америке, как известно, к французскому шансону, как и ко всякой музыке, сделанной за её пределами, всегда относились с иронией и насмешкой. Тем удивительнее, что в рейтинге «Time» Азнавуру удалось опередить гигантов мировой эстрадной сцены – Фрэнка Синатру и Элвиса Пресли.
Он выступал в дуэте с тем же Фрэнком Синатрой, Селин Дион, Лучано Паваротти, Пласидо Доминго, Патрисией Каас, Лайзой Миннелли, Мирей Матье, пел под аккомпанемент виолончели Ростроповича. Песни, написанные им, исполняли Рэй Чарльз, Боб Дилан, Лайза Миннелли, Хулио Иглесиас и другие звёзды мирового масштаба.
Большинство песен трибьюта в Липецке исполнялось на французском языке – не самом популярном в нашем суровом металлургическом городе, однако проблем с пониманием в зрительном зале, где были заняты все 550 мест, не возникало. Шансон силён своими эмоциями, уловив которые любой нормальный слушатель сможет понять смысл песни.
Помню, как в начале 70-х, во времена, когда весь Советский Союз, затаив дыхание, слушал шансоны Сальваторе Адамо, мы возвращались на поезде из стройотряда. По поездному радио то и дело крутили самую, наверное, популярную в СССР песню Адамо «Tombe la neige». Рядом с нами ехала бабушка, которая поинтересовалась у меня, не знаю ли я, о чём поёт француз. «Поёт о том, что падает снег, а девушка, которую он ждёт, не приходит и, наверное, вообще не придёт», – ответил я. «Ой, да я уж и сама сообразила, что его зазноба бросила. Как же убивается малый, ну почти плачет!», – горестно вздохнула старушка, украдкой смахнув слезу. Замечу попутно, что Сальваторе Адамо, кстати, бельгиец, а не француз, жив-здоров и недавно отметил 75-летие.
Матрица Игоря Верещагина
Музыкальные трибьюты, или, как их ещё называют, концерты-приношения, посвящённые творчеству того или иного композитора, музыканта, певца или группы, в последние десятилетия стали популярным трендом мировой музыкальной культуры.
Но трибьют – это отнюдь не сет-лист «каверов», как полагают многие, а явление, если хотите, комплексное, главная задача которого не просто в точности «перепеть» оригинал, а переосмыслить его, проникнув в глубину творческого замысла автора. Поэтому в трибьютах, сделанных на совесть и со вкусом, уделяется внимание не только знаковым произведениям «виновника торжества», но и особенностям музыкальной атмосферы времени и страны, в которой они создавались.
Как рассказал «Итогам недели» Игорь Верещагин, именно с этой целью в программу липецкого трибьюта включили знаменитую арию Шарлотты «Пусть текут мои слёзы» из оперы Жюля Массне «Вертер» в исполнении талантливой липецкой певицы Ирины Поповой. Но где, возможно, спросит кто-то, Массне, а где Шарль Азнавур? Тем не менее связь есть, и весьма очевидная – Азнавур родился в 1924 году, в Париже, в музыкальной жизни которого «Вертер» занимал в те годы далеко не последнее место. К тому же маленький Шахнур был музыкально одарённым ребёнком и работал в парижских театрах на подпевке, или, как сейчас скажут, на бэк-вокале.
И уж совсем не удивительно, что для участия в трибьюте пригласили дудукиста из Белгорода Карена Вирабяна. Ведь дудук – армянский духовой инструмент, который сегодня знают во всём мире, – в последние десятилетия стал олицетворением музыкальной культуры Армении.
По словам Игоря Верещагина, первый импульс создать трибьют Азнавуру появился у него давно, ещё в начале «нулевых», когда величайший шансонье всея Франции был в зените славы. И так уж устроены творческие люди, что идея, посетившая их, требует выхода: матрица в голове Верещагина, как он сам выразился, постепенно заполнялась.
– Репертуар Азнавура стал входить в меня, я готовил множество фортепианных версий различных его песен. Те из них, что включены в программу трибьюта, – лишь надводная часть айсберга, – рассказывает Игорь Фёдорович. – И этот процесс особенно ускорился в 2003 году после знакомства с вокалистом Филиппом Вартаном Мелхиседеком – великим знатоком французского шансона. У него не только голос настоящего шансонье, но также светлая голова и отличный французский!
Любопытно, что сам Филипп Вартан в те годы относился к творчеству Азнавура весьма прохладно. «Азнавура, честно говоря, я не очень любил и куда с большим удовольствием слушал и пел тех, кого он намного опередил в рейтинге, того же Жака Бреля, – вспоминает Филипп Вартан. – Но чем глубже я вникал в песни Азнавура, тем больше в них влюблялся: они были написаны поющим певцом для певца, который, исполняя их, испытывает наслаждение – они идеально ложатся в голос. Песня с музыкой и текстом Шарля Азнавура – это картина с множеством деталей, которую можно рассматривать бесконечно!»
Трибьют Азнавуру стал значимым, даже этапным, выступлением и для ЛИД-проекта, другого детища Игоря Верещагина.
– Это открытый проект Липецкого дома музыки, название которого сложено из заглавных букв имён трёх основных его участников: скрипача Лизы Разумовой, вашего покорного слуги и саксофониста Дмитрия Кокшина, – рассказал Игорь Фёдорович. – Почему открытый проект? Эту гибкую художественную конструкцию мы при необходимости дополняем ведущими музыкантами Липецка.
В этот раз базовое трио разрослось до масштабов секстета: играть в составе ЛИД-проекта пригласили клавишника Александра Ивашкина, гитариста Максима Катрука и барабанщика «Казаков России» Кирилла Башмакова. Тут уже до октета рукой подать, а там, глядишь, и биг-бэнд сложится!
По словам Игоря Верещагина, трибьют практически был готов уже к весне этого года.
– Но тут мне довелось увидеть выступление актрисы театра «Современник» Полины Пахомовой, создавшей сценический образ Эдит Пиаф, без которой Азнавур едва ли бы стал тем Азнавуром, которого мы знаем. Я понял, что без участия Полины наш трибьют не будет полным, и на то, чтобы матрица заполнилась окончательно, ушло ещё несколько месяцев, – уточнил Игорь Верещагин.
«Если запел Азнавур, то запоёт и табуретка»
У человека, далёкого от истории шансона, может возникнуть ложное представление, что Шарль Азнавур только и делал, что купался в славе. Увы, после первых его концертов в 40-х годах критики дружно изощрялись в остроумии: «Если запел Азнавур, то запоёт и табуретка», «его голос напоминает скрип несмазанных колёс», «у этого маленького человечка, наверное, хронический бронхит», «...выходить на сцену с такой внешностью и голосом – позор».
Шарля освистывали, предлагая заняться… пантомимой, чтобы только не слышать его голос, хотя музыка и слова песен, которые он писал, нравились почти всем, даже самым жёстким критикам. «Прекрасная песня, ужасный певец», – писали в газетах. Другой человек, после столь многочисленных оплеух от критиков, давно сломался бы, но только не «Наполеон французского шансона». Маленький человек ростом 159 сантиметров и весом чуть больше 50 килограммов, да ещё с длинным, как у Фрунзика Мкртчяна, носом, продолжал упорно работать со словами: «Я не верю во вдохновение, я верю в пот. Работоспособность – моя главная армянская черта».
Беднягу Азнавура пинали все, кому не лень, за то, что он в начале карьеры аккомпанировал стриптизёршам в «Crazy Horse» и пел разухабистые куплеты в «Мулен Руж». Об этом, правда, быстро забыли и стали называть его «французским соловьём» после того, как он начал петь Патриарху всея Руси, Папе Римскому и королеве Великобритании.
Всё изменилось волшебным образом после его знакомства с великой Эдит Пиаф, обладавшей голосом, который называли «смесью гильотины с оперой». На одном из концертов она обратила внимание на выступление неказистого маленького шансонье в ярком
изумрудном пиджаке с гигантским оранжевым галстуком, на котором была изображена голая балерина. «У этого малыша с кривым носом – талант. Это, несомненно, личность!», – сказала она и взяла шефство над Азнавуром.
Первым делом Эдит отправила Шарля в Голливуд к великому пластическому хирургу Ирвингу Гольдману, который сделал ему пластику носа. Маэстро в своей книге «Азнавур об Азнавуре» писал: «Операция изменила мою жизнь кардинально. Благодаря ей я осмелился петь песни о любви, которые прежде писал по заказу для других шансонье». На целых восемь лет он стал пажом великого Воробушка, как называли Пиаф на парижском арго: носил чемоданы, был у неё секретарём, поваром и шофёром, правда, дважды попадал с Воробушком в жуткие аварии, после которых она долго лечила свои переломы и травмы, крепко подсаживаясь на морфий. Но главное в том, что Шарль получил возможность петь на концертах Эдит Пиаф. Тут-то все и разглядели, что «гадкий армянский утёнок» не только силён в написании музыки и текстов, но и классно поёт! Рядом с Воробушком Шарль продержался намного дольше, чем любой другой мужчина, которых у Пиаф было предостаточно. Азнавур вспоминал: «Я прожил с ней под одной крышей восемь лет, мы делили всё, кроме постели, не переходя черту дружбы».
Однако в середине 50-х годов этот удивительный симбиоз всё же подошёл к концу – паж устал от королевы, и они расстались. Но к тому времени это был уже другой Азнавур, который в конце 1956 года в течение нескольких недель давал по три концерта в день в переполненном зрителями зале «Олимпия» в Париже. После этого он уверенной хозяйской походкой взошёл на французский музыкальный олимп, на вершине которого оставался более шестидесяти лет, до самых последних дней своей карьеры.
Какая песня без дудука?
Известно, что великий Азнавур никогда не волновался перед своими выступлениями, чего не скажешь об участниках трибьюта. Ещё бы! Некоторые из них приехали в Липецк в день концерта, так что возможность для каких-то осмысленных репетиций была далеко не у всех. Я, возможно, сильно ошибаюсь, да и критик из меня никакой, но смётанные на живую нитку концерты, наполненные импровизацией, мне импонируют больше, чем безупречные программы, без сучка и задоринки, отшлифованные до блеска на многочисленных репетициях.
Программу открывала азнавуровская «Аве Мария» в исполнении детей из вокальной группы липецкой музыкальной школы №6 под управлением Елены Серовой, которой аккомпанировал на большом органе Липецкого дома музыки Игорь Верещагин. Сменившие их вокалисты Филипп Вартан Мелхиседек и солистка Липецкого джазового оркестра Наталья Волкова также удостоились самого тёплого приёма у зрителей. Необыкновенно органично в программу трибьюта влилось выступление аккордеониста Владимира Селявкина. Ведь без аккордеона и знаменитой песни Эдит Пиаф «L’accordе́oniste» французский шансон, не сомневаюсь, был бы совсем другим.
И всё же настоящим откровением для зрителей стала игра Карена Вирабяна на дудуке – удивительной флейте с диапазоном лишь в одну октаву, издающей невероятно нежный, пусть даже и чуть глуховатый, звук. Карен Вирабян рассказал «Итогам недели», что дудук делают только из сердцевины дикорастущего абрикосового дерева, причём не младше восьми лет. По-армянски дудук называется «циранапох», что переводится как «душа абрикосового дерева», и желательно, сказал музыкант, чтобы это дерево выросло в Армении. Объяснить почему, сложно – это на уровне тончайших вибраций.
Наблюдая за игрой дудукиста, поневоле задаёшься знаменитым вопросом Окуджавы: как умеют эти руки, а в данном случае – щёки, эти звуки извлекать?! Музыканты, растолковал Карен, пользуются техникой непрерывного дыхания: дыша только носом, они сохраняют воздух в надутых щеках, а поток воздуха из ротовой полости создаёт ту самую непрерывную тонику, которая поистине завораживает.
Если задуматься, то во всём мире существуют сотни этнических духовых музыкальных инструментов, всевозможных дудок, жалеек и просвирелок, остающихся, с позволения сказать, инструментами для внутреннего пользования. Даже в соседней с Арменией Грузии играют на этнической флейте, называемой саламури, которая издаёт похожий звук. И её делают только из абрикосового дерева, но кто о ней слышал?
Возможно, мировая популярность дудука – заслуга выдающегося армянского музыканта-пассионария Дживана Гаспаряна, которому удалось выйти за границы национальной музыкальной культуры. Это его дудук, похожий на человеческий голос, звучит в фильме Мартина Скорсезе «Последнее искушение Христа», музыку к которому писал Питер Гэбриел, а также в саундтреке к фильму «Гладиатор».
Первый дудук, по словам Карена Вирабяна, появился почти четыре тысячи лет назад, более того, в Армении существует поверье, что дудук был единственным музыкальным инструментом, который Ной взял в свой ковчег.
Сам Карен играет на дудуке с раннего детства, у него дома целая коллекция этих инструментов, самому старому из которых почти 150 лет – на нём играли три поколения дудукистов. Любопытно, что на дудуке надо играть несколько лет, чтобы он обрёл полноту звучания. Поэтому музыкант взял с собой в Липецк инструмент, которому исполнилось всего лишь семь с половиной.
– Это ещё ребёнок, – сказал Карен, нежно погладив своё деревянное дитя. – Пусть учится. А старикам можно и отдохнуть!
Воробушек по имени Полина
Где-то в середине программы в зал влетел Воробушек – уже упомянутая выше актриса театра «Современник» Полина Пахомова. Причём влетела она не со сцены, а через двери в середине зрительного зала, как это делается нынче в авангардных театрах. На ней было до крайней степени изношенное пальтецо, над которым, видимо, долго и тщательно трудились многоопытные костюмеры театра «Современник». В руках у Воробушка была железная кружка с мелочью, с которой она пробежалась по рядам оторопевших зрителей, собирая милостыню, а потом вольготно улеглась на краю сцены, пересчитывая свои копейки.
Всё выглядело предельно правдоподобно. И случись Станиславскому быть в тот вечер в Липецком доме музыки, он, вероятно, крикнул бы: «Верю!». На сцене к Полине присоединился другой актёр «Современника» – Сергей Котюх, сыгравший Луи Лепле, того самого антрепренёра и владельца кабаре «Жернис» на Елисейских Полях, который нашёл на улицах Парижа это поющее чудо в рваных чувяках и обносках, ту самую малышку Пиаф, которая за какие-то жалкие сантимы невыразимо талантливо пела: «Родилась, как воробей, прожила, как воробей, умерла, как воробей». Мне, естественно, никогда не приходилось слышать Пиаф живьём, но теперь я имею почти корректное представление, как это было.
«Мне Бог дал голос, и я смогла вырваться оттуда, где остаются навечно», – говорила Пиаф. Полине Пахомовой, к счастью, Бог тоже дал голос, пользоваться которым её никто, как и Воробушка, не учил. Удивительно, конечно, но Полина достигла такого исполнительского уровня сама, по одним только записям. Пожелаем же ей творческих успехов. Вот только жаль, что Азнавура на трибьюте не было. Представляю, как бы радовался старик! .
Владимир Башмаков
Фото Сергея Жигулина
Областной еженедельный журнал «Итоги недели», 4 ноября , 2019 г.
